Перед входом в здание, где расположился главный ритуальный зал дворцового комплекса нас ждало ещё четыре дроу, судя по всему тоже стражницы. Ничего не говоря, абсолютно безэмоционально они раскрыли перед нами высокие, чёрные двери и мы попали в просторный зал, хорошо освещённый светом сотен магических светильников. Несмотря на то, что зал был безупречно чистый, в воздухе ощутимо пахло кровью. Впечатление такое, что в каком-то соседнем помещении во время подготовки как раз и зарезали тех самых пятьдесят бычков, которым не повезло также, как и мне поучаствовать в этом мероприятии в качестве «сырья».
Повелительница в странном фиолетовом, вероятно, ритуальном наряде стояла перед алтарём. Когда идущие передо мной стражницы разошлись в стороны, я подошёл к ней и остановился шагах в пяти:
— Ты можешь хотя бы сейчас объяснить, за что же так меня ненавидишь? — задаю я вопрос, ответ на который остался для меня до сих пор загадкой.
Лицо матриарха дёрнулось, но она быстро восстановила «покер-фейс», так что даже понять, была ли это злоба, удивление или какая-то иная эмоция я не успел.
— У нас будет время на разговоры после ритуала! — холодно ответила она.
— Что ж, нет значит нет. — отвечаю я окончательно теряя к ней интерес. — Прощай! Счастливо оставаться!
Повелительница стояла в ритуальном зале и её терзали крайне неприятные предчувствия. Именно из-за них она в панике проснулась сегодня намного раньше привычного времени и отдала распоряжения готовить ритуальный зал для самого сильного из известных ей ритуалов подчинения, «Окончательного порабощения». После такого ритуала подчиняемый может думать только в тех рамках, которые определит хозяин. Это было жестоко, но Аресса была уверена, что постепенно она расширит зоны дозволенного, чтобы Шелд мог быть полезен для Драуры. А то, что от него, как от любовника не будет никакого проку… Печально конечно, но уж слишком сильные эмоции он у неё вызывает. В его присутствии она становится совершенно невменяемой… Так что пусть лучше так, как бы тяжело ей сейчас не было.
Большая часть подготовки к ритуалу проделывалась помощницами, которые с утра особым, крайне редко используемым ритуальным копьём убивали жертвенных быков до тех пор, пока вставленный в пятку копья рубин не напитался энергией крови под завязку. Сейчас накопитель занял своё место в диадеме, которую Повелительница оденет в конце ритуала перед тем, как душа юноши будет окончательно и навсегда привязана к её душе узами полного, безоговорочного подчинения. Всё вроде бы шло своим чередом, но Арессе было ужасно неспокойно. И хуже всего, она прекрасно чувствовала всю неправильность происходящего. Ощущала и понимала, что совершает несправедливость и подлость в отношении человека, который совершенно не заслужил подобного отношения. Но остановиться не могла, сама не понимая до конца — почему. Будто непреодолимая сила вела её к тому, чтобы провести этот ритуал над тем единственным человеком, к которому её же по настоящему сильно влекло.
Когда открылись двери и четвёрка стражниц ввела Шелда, у Арессы чуть не вырвался болезненный стон. Она в глубине души надеялась, что он сможет сбежать. Хотя прекрасно понимала, сколь безосновательная эта надежда. По легенде, этот ошейник был создан для удержания самых сильных из магов древности, попавших в немилость верховной власти. И никому, на кого он был одет, так и не удалось его снять. Она взглянула на лицо юноши, который ещё был способен вызывать такие сильные эмоции, и вдруг поразилась тому, насколько спокойным и отстранённым он выглядел. Слишком, противоестественно спокойный. «Наверное он всё понял и принял» с грустью подумала она, когда он остановился в пяти шагах перед ней, всё такой же умиротворённый и безмятежный.
— Ты можешь хотя бы сейчас объяснить, за что же так меня ненавидишь? — внезапно спросил он. Этот вопрос резанул её настолько болезненно, что она с трудом сдержалась. Он считает, что она его ненавидит. Хотя… а какая теперь разница? Через час он будет смотреть на неё глазами преданного пса.
— У нас будет время на разговоры после ритуала! — ответила она единственное, что пришло ей в голову, потому как ей стало невероятно стыдно за то, что делала. Стыдно именно перед тем человеком, которого сама же сейчас будет ломать необратимым ритуалом, от которого нет спасения.
— Что ж, нет значит нет. Прощай! Счастливо оставаться! — внезапно сказал юноша и в тот же миг из его головы вырвался столб огня. Почти мгновенно черты лица обезобразились, превращаясь в обуглившуюся маску смерти.
Аресса смотрела на происходящее не веря своим глазам. «Как же так?! На нём же был ошейник, преодолеть силу которого не смог ещё никто! Никто, кроме того единственного, кого я сама погубила!».
Глава 47. О том, что за чёрной полосой не всегда сразу следует белая
Год 412 от воцарения династии Алантаров. Вторая половина июня
Место действия: Мингр, тиррство Минк, мерлство Рислент
«О-хо-хох, что ж я маленьким не сдох?!» — приблизительно с такими мыслями я выползаю из ванны-саркофага, где пробудился в теле клона. О том, какими омерзительными могут быть ощущения тела я уже успел изрядно подзабыть. Даже когда меня целый день били и пинали светлые, и то было комфортнее. Всё же тушка, которую я укреплял магией почти одиннадцать лет, была несравнимо лучше того, что удалось вырастить супермозгу. Пока вылезал, всё время не мог понять, что же в ощущениях меня так сильно напрягало. Явно чего-то не хватало. И вдруг понял: я не чувствую своего источника и эльма!
Вот это номер! Сажусь медитировать там, где застала эта мысль, прямо на холодную плитку лаборатории. Как ни странно, но углублённое зрение на месте, а вот источника нет. Переключаюсь на аурное, и это тоже получается вполне успешно. Вот это дела! Похоже я теперь видящий не-маг! Всё, финита ля комедия, хорошо отдохнул! Сочинение на тему «как я провёл лето» отлично будет завершаться словами «…вот примерно так я прое… профукал источник и всю свою магию». Цензурных слов нет, исключительно мат и исключительно на великом и могучем. Хочется постучаться головой об стену или пристрелить кого-нибудь. Одиннадцать лет работы над собой коту в одно место… Эпитеты, которыми я думаю о Повелительнице Драуры сочли бы неприличными даже прапорщики стройбата. Ну какая же редкостная дрянь! Так, теперь я далеко и закатить этой дуре грандиозный скандал — самое оно для снятия стресса. С этими мыслями я вошёл в медитативное состояние, отделился от тела и отправился посмотреть, чем занята эта стерва.
Застал я её в спальне, где она в одиночестве ревела белугой, зарывшись головой в подушки. Интересно, это она так переживает о разрушении своих планов? Как-то слишком эмоционально для столь опытной старушки. Неужели раньше так не обламывалось? Я её «обломической девственности» что ли лишил? Не верю! У неё провалов и крушений планов должно было быть предостаточно, чтоб не сильно переживать о потере всего лишь одного потенциального раба, каким бы полезным он ни был. Ладно, зайду ещё разок через несколько часиков, когда уснёт. Свой скандал она сегодня просто обязана получить…
Открыв глаза снова в лаборатории, с тоской задумался, как дальше жить… Одиннадцать лет развивался магически, одиннадцать лет превращал своё тело в идеальный инструмент… И вот я снова у разбитого корыта… Нет, как говориться «с таким настроением слона не продашь» [114] , надо как-то выдёргивать себя из всё больше и больше засасывающего меланхолично-депрессушного болота. Сколько у меня за прошлые жизни было потерь и утрат? И ничего, всё прошло и быльём поросло… Сажусь медитировать. В этот раз делаю то, что в этой жизни делал, мягко говоря, не слишком часто. То есть наконец вспомнил о самой главной практике — коей, будь я хоть мало мальски правильным буддистом, занимался бы ежедневно или хотя бы еженощно — то есть о гуру-йоге на своего Учителя. Прикинув, что мне надо всего и с разу, с изрядной опаской выбрал самый эффективно-экстримальный вариант её выполнения — из казуального плана. Поскольку этот план оказался тождественно равен состоянию, в которое каждый человек на краткий миг проваливается при переходе к глубокому сну без сновидений, то можно предположить, что и наставления по медитации в этом состоянии также сработают.