Далеко не сразу, но что-то начало получаться. И все же, когда сверху осталась энергия лишь одного, нужного мне цвета, я вначале не поверил своим глазам. Даже проморгался, но когда снова перешел на истинное зрение, едва не завопил от охватившего меня ликования. Получилось!
Так, а теперь направить в эльм только эту энергию. Позволить ей распылиться в окружающее пространство. Я видел, как лиловые крупинки, сверкая, будто пыльца какой-нибудь невидимой феи, разносятся повсюду. Облетают неживые предметы и устремляются к тем, кто обладает разумом. Часть из них облепила голову лошади, находящейся ближе ко мне. И я с изумлением и восторгом понял, что могу ощущать то, что животное чувствует. Помимо пары укусов каких-то насекомых, лошадь ничего не беспокоило. Сейчас она меланхолично жевала траву и была всем довольна.
Я попытался заставить пыльцу полететь в другое место, и энергия подчинилась. Похоже, чистая ментальная магия и правда работает немного по иному принципу, чем остальные виды. Раньше, когда я выпускал в пространство энергию, управлять ею после этого не удавалось. Она просто через какое-то время рассеивалась и исчезала.
Некоторое время поразмышляв, насколько это будет этично, я все же направил пыльцу, приобретшую по моей воле вид концентрированного лилового шарика, в сторону Рины. Использовать во вред своим спутникам полученные знания я точно не собираюсь. Даже говорить им ни о чем не буду. Так что пусть это успокоит мою совесть.
Едва шарик облепил голову девушки, которая этого даже не почувствовала, я ощутил куда более сильные эмоции, чем в случае с лошадьми. Хотя, скорее всего, дело в том, что она человек, а значит, ее эмоции мне ближе и понятнее. Рине было грустно и тоскливо, хотя внешне она старалась этого не проявлять. Как ни старался, мыслей я ее прочесть не сумел. Видимо, тут нужно какое-то другое воздействие, о котором я пока понятия не имею. Но по тем взглядам, какие она то и дело на меня бросала, без труда догадался, с чем, или, вернее, кем связано ее состояние.
Все эти дни наши с Риной отношения не выходили за рамки: хозяин – слуга. Как она ни старалась, я не позволял ей больше проводить со мной ночи. Держался подчеркнуто холодно и официально. И это девушку мучило. Как-то она попыталась устроить истерику, но я быстро это пресек, сказав, что никто ее рядом со мной не держит. В любой момент может уходить на все четыре стороны.
Рина убежала в слезах, но на следующее утро больше ни о чем подобном не заговаривала. Правда, бросала на меня жалобные и непонимающие взгляды, которые я попросту игнорировал. Вот и сейчас Рина снова на меня посмотрела, и тотчас же в ее эмоциональном фоне произошла вспышка. Притяжение, сильное влечение, можно даже сказать, страсть. Я ощущал ее желание быть со мной рядом, пусть и просто прикасаться, смотреть на меня, и это поневоле находило отклик в моем теле. Пришлось чуть отгородиться от ее эмоций, чтобы легче отделять от своих собственных.
Потом и вовсе заставил пыльцу отделиться от ее головы и перелететь на другой объект. При этом заметил, что лиловых пылинок стало меньше. Видимо, по мере считывания информации она все же расходуется. Но ментальной энергии было еще вполне достаточно, так что я не стал дополнительно извлекать ее из эльма. Теперь пыльца облепила голову Сердона. И я с удивлением уловил, что тот сердится. Надо же, а по внешнему виду и не скажешь! Выглядит спокойным и невозмутимым, как удав. Интересно, что его рассердило?
23
Тут Рина оторвала меня от считывания эмоций Орвина. Она поднялась со своего места и, пробормотав, что скоро вернется, двинулась вглубь рощицы, у которой мы остановились на ночевку. Показалось, что глаза ее влажно сверкнули. Неужели плачет? Но направить в нее другой лиловый шарик я не успел. Она уже скрылась за деревьями, а я еще был слишком неловок в управлении своими новыми возможностями. Зато эмоции Сердона продолжались ощущаться. И его недовольство после поступка Рины усилилось.
– Ну, и долго ты еще будешь мучить девочку? – прорезал давящую тишину его грубоватый голос.
Концентрация сбилась, и я вынырнул из состояния медитативного транса. Правда, с удивлением понял, что до сих пор могу ощущать эмоции Сердона. Выходит, пока не иссякнет количество пыльцы, которую накинул на него, смогу это делать, даже не контролируя процесс. Интересное наблюдение! Думаю, оно может мне не раз пригодиться.
– Мучить? – спокойно спросил я, поднимаясь с земли и разминая затекшие мышцы. – В чем же я ее мучаю?
– Как будто сам не видишь! – пробурчал Сердон. – На ней лица нет в последнее время. Строишь из себя ледяного истукана. Лучше бы с самого начала так себя с ней вел. Тогда бы точно за тобой не увязалась.
– Послушай, Орвин, – я подошел и присел рядом с костром. Помешал ложкой кашу в оставленном Риной котелке, – я ничего ведь ей не обещал. С самого начала был честен. Говорил, что между нами ничего серьезного не будет.
– Так ведь кто ж тебя о чем серьезном просит? – покачал головой лейтенант. – Она ведь, как собачонка, хотя бы какой-то ласки твоей выпрашивает. Как будто от тебя бы убыло, если бы проявил интерес.
– Какой смысл? – я пожал плечами. – Чтобы она еще больше голову потеряла?
– Куда уж больше? – пробурчал Сердон. – А вообще, хочешь начистоту, Аллин?
– Конечно. Предпочту всегда слышать от тебя правду, какой бы она ни была, – отозвался я, пробуя кашу. Чуть пересолена, но терпимо.
– Хорошая она девочка. Чистая и порядочная. За тобой в огонь и в воду пойдет, если потребуется. Хватайся за нее и цени свое счастье, пока не увели. Понимаю, ты ее считаешь себе не ровней. Но уж прости, Аллин, ты теперь тоже не тирр. А лучше Ринки нашей вряд ли найдешь. Да если бы мне по молодости такая попалась, уж я бы не упустил, поверь!
– Так за чем же дело стало? – шутливо поддразнил я воина. – Ты еще далеко не старый!
Улыбка будто застыла на моем лице, когда я ощутил легкое смущение Сердона и нечто иное, всколыхнувшееся в его эмоциях. Ого! И как я раньше не замечал-то?! Так ведь он к Рине неравнодушен!
– Да куда мне за юными девицами бегать? – пробурчал Сердон, отворачиваясь. – Тем более что ты один у нее в голове.
– Орвин, – осторожно проговорил я, – скажи правду, Рина тебе нравится?
Он промолчал, и я уже более настойчиво попросил:
– Скажи честно. Тем более что я могу тебе точно пообещать, что с моей стороны к ней и дальше не будет никаких поползновений. Не хочу я пудрить девчонке голову! Именно потому, почему ты и сказал. Она слишком порядочная и чистая. Втемяшила себе в голову, что любит меня, и никто другой ей не нужен. Но если окончательно поймет, что шансов нет, ей будет очень больно. Ты сможешь помочь и утешить в трудную минуту. Она будет тебе за это благодарна. И, вполне возможно, постепенно проникнется теплыми чувствами к тебе. Главное, не теряйся. Хотя чего я тебя учу-то? Сам, небось, знаешь, как с женщинами обращаться.
Сердон неопределенно хмыкнул.
– Знаешь, Аллин, все больше поражаюсь тому, как ты изменился. Рассуждаешь не как шестнадцатилетний юнец, а как куда более умудренный опытом мужчина.
– На пороге смерти каких только изменений в человеке не происходит, – осторожно сказал я, понимая, что мы ступаем на шаткую почву.
Если Орвин поймет, что никакой я на самом деле не Аллин, кто знает, как поступит. Ведь его преданность тирре Беатрисе я уже успел оценить по достоинству. Вдруг воспримет меня как некую враждебную сущность, убившую настоящего сына его покровительницы.
– Ты прав, – к моему облегчению, предпочел оставить эту тему Сердон.
К счастью, его сейчас больше интересовало другое.
– А насчет твоих слов про Рину. Разве я для нее не слишком стар? Она только посмеется, если начну за ней ухаживать!
– Глупостей не говори! – фыркнул я. – Какой женщине ни будет приятно, если за ней начнет ухаживать такой бравый вояка? А насчет старости… Ты бы сбрил свою бороду, а то она тебя лет на пять старит, если не больше. Полагаю, Рина оценит.